Конан Дойл Артур - Черный Питер



Артур Конан-Дойль
Черный Питер
Никогда я не видел моего друга в таком расцвете духовных и
физических сил, как в 1895 году. Известность его все росла,
практика все расширялась. Из уважения к чужим тайнам я не
позволяю себе даже намекнуть на имена тех знаменитых людей,
которым случалось переступать порог нашего скромного жилища на
Бейкер-стрит. Надо сказать, что Холмс, как все великие
художники, работал только из любви к искусству. Я не слышал
(кроме единственного случая с герцогом Холдернесским), чтобы он
требовал крупного вознаграждения за свои неоценимые услуги. Он
был настолько бескорыстен -- или настолько независим, -- что
нередко отказывал в своей помощи богатым и знатным людям, если
не находил ничего увлекательного для себя в расследовании их
тайн. В то же время он целые недели ревностно занимался делом
какого-нибудь бедняка, если это дело было настолько загадочным
и волнующим, что могло, зажечь его воображение и давало ему
возможность применить свое мастерство.
В этом памятном 1895 году Холмс произвел целый ряд
любопытных и разнообразных исследований, начиная с выяснения
причин внезапной смерти кардинала Тоски (по настоятельному
желанию Ватикана) и кончая арестом преступника Уилсона; этот
знаменитый тренер канареек был вместе с тем истинной язвой
лондонского Ист-Энда. Вслед за этими громкими делами возникла
трагедия в Вудменс-Ли: капитан Питер Керн погиб при самых
страшных и таинственных обстоятельствах. В моих записках о
деятельности Шерлока Холмса был бы большой пробел, если бы в
них отсутствовал рассказ об этом необычайном происшествии.
В течение первой недели июля мой друг так часто и так
надолго уходил из дому, что я понял: он чем-то занят. За эти
дни несколько раз к нам заходили какие-то люди сурового и
грубого вида. Они спрашивали капитана Бэзила. Это убедило меня,
что Холмс, скрывая под одной из своих многочисленных масок и
под вымышленной фамилией свое собственное грозное имя, ведет
какое-то новое расследование. В различных районах Лондона у
него было по меньшей мере пять укромных местечек, где он мог
изменять свой облик. Холмс ничего не рассказывал мне об этом
новом деле, и не в моем обычае было вызывать его на
откровенность. О том, в каком направлении он работает, Холмс
впервые дал мне понять довольно необычным образом.
Как-то раз он ушел из дому еще перед завтраком; я только
что сел за стол, как вдруг он входит в комнату, не снимая шляпы
и держа, словно зонтик, под мышкой громадный гарпун.
-- Черт возьми, Холмс! -- вскричал я. -- Неужели вы хотите
сказать, что гуляли по Лондону с этакой штукой?
-- Нет, я только съездил к мяснику.
-- К мяснику?
-- И вот возвращаюсь домой с прекрасным аппетитом. Знаете,
как полезны физические упражнения перед завтраком? Но, держу
пари, вам ни за что не угадать, какие именно упражнения я
проделывал.
-- И не собираюсь угадывать.
Холмс, посмеиваясь, налил себе кофе.
-- Заглянули бы вы в заднюю комнату лавки Аллардайса, так
увидели бы: с потолка свисает свиная туша, а какой-то
джентльмен, сняв сюртук, яростно старается проткнуть ее вот
этим орудием. Джентльмен этот -- я. И, увы, оказалось, что мне
с одного удара ее не проткнуть. Не хотите ли попробовать сами?
-- Ни за что на свете. Но для чего вы этим занимались?
-- Мне кажется, что это имеет косвенное отношение к
загадочной истории в Вудменс-Ли... А, Хопкинс, я получил вашу
телеграмму вчера вечером и ждал вас. Входите, сейчас будем
завтракать.
К нам вошел худощавый подвижный чел



Содержание раздела