Конрад Джозеф - Письма
Джозеф Конрад
Письма
Перевод с английского М. Красновского
Эдварду Гарнету Кейпл-хаус, 27 мая 1912 г.
Дражайший Эдвард, Надеюсь, что ты не очень рассердился на меня за то,
что я все еще не поблагодарил тебя за "Карамазовых " . Как хорошо, что ты
обо мне вспомнил; я, конечно, был весьма заинтригован. Но это лишь
несуразная глыба бесценного материала. Страшно неудачно, слишком
эмоционально и раздражающе. Кроме того, не знаю, что отстаивает или
разоблачает Д [ остоевский], но знаю твердо - для меня он чересчур русский.
Во всем этом мне слышится некое подобие яростных воплей, идущих из глубины
доисторических времен. Я понимаю, русские только что "открыли" его. Мои
поздравления... Перевод твоей жены, вне всякого сомнения, великолепен. От
одной мысли о нем дух захватывает. Какое мужество! Какое упорство! Какой
талант - талант истолкования, если можно так выразиться. Слово "перевод" не
годится для описания тех высот, которых достигла твоя жена. Однако в
действительности творение этого человека не заслуживает такой счастливой
судьбы. Только Тургенев (и, возможно, Толстой) по-настоящему достойны ее.
Передай ей от меня поклон, преисполненный благоговения и восхищения. Я
бесконечно ей благодарен за возможность думать о Д. и чувствовать его.
Когда у тебя выдастся свободная минута, расскажи мне, как приняли твою
испанскую пьесу. Из всего сказанного тобой заключаю, что она вот-вот
пойдет. В газеты не заглядывал уже неделю. Пытаюсь начать повесть, а эти
чудовищные события очень отвлекают меня. Знаю, что объявлена еще одна
забастовка, и это все. Подобные события развиваются медленно и однообразно.
Я же ни к одной из партий не испытываю уважения и чрезмерного волнения во
время этой игры не ощущаю.
Баррету Х. Кларку Кейпл-хаус, 4 мая 1918 г.
Уважаемый мистер Кларк, нет, меня отнюдь не забрасывают такого рода
посланиями, как Вы думаете. Признаюсь, по большей части они глупы,
бессмысленны и ничего не имеют общего с Вашим письмом, которое своим
содержанием и дружеским тоном доставило мне немало удовольствия. Надеюсь,
Вы простите, что свой ответ я пишу Вам на машинке: состояние моей руки
таково, что мне трудно держать перо. Вы правы, полагая, что мне лестно
получить высокую оценку от человека молодого. Но, честно говоря, я не
считаю себя "стариком". Моя писательская жизнь длится всего двадцать три
года, и нет нужды говорить такому умному человеку, как Вы, что все это
время было временем развития (критики склонны делить его на три основных
периода), которое продолжается и сейчас. Некоторые критики упрекают меня в
непостоянстве. Однако они ошибаются. Я всегда остаюсь самим собой. Я
человек со сложившимся характером. Храня верность некоторым понятиям, я не
являюсь рабом предрассудков и схем и никогда им не стану. Мое отношение к
тем или иным предметам и речевым оборотам, мои взгляды, мои творческие
методы все время менялись и впредь до известной степени будут меняться.
Происходит это вовсе не потому, что я человек непостоянный или
беспринципный, а потому, что я свободен. Или, точнее сказать, потому, что,
сколько могу, я всегда стремлюсь к свободе. Приступая к ответу на Ваш
вопрос, я прежде всего хотел бы сформулировать некое общее положение:
произведение искусства крайне редко имеет одно-единственное истолкование и
совсем необязательно сводится к какому-то определенному тезису. Поэтому чем
ближе оно стоит к искусству, тем более символично по своему характеру.
Подобное утверждение удивит Вас, ведь Вы, возможно,
